В номере газеты “Дни Озерного” от 10 апреля этого года была опубликована статья проекта “Ржевский роман” “Мой прах развейте над рощей”, посвященная горькой судьбе ржевских деревень, уничтоженных войной. Статья эта была одной из самых трудных для нас. Информацию о деревнях Овсянниковского угла мы собирали буквально по крупицам. Пришлось перелопатить всемирную паутину, обратиться за помощью к поисковикам и историкам.
А через несколько дней после выхода газеты мне позвонил Сергей Александрович Торопчин: “Прочитал вашу статью. Знаете, я ведь жил в этих местах в детстве, кое-что помню…” Через несколько дней мы встретились, и сегодня, в канун Великой Победы, я хочу пересказать вам то, что узнала от Сергея Александровича.
В конце 60-х годов происходило укрупнение совхозов. Из малочисленных деревень крестьян переселяли в более крупные поселки — центральные усадьбы. Одной из таких усадеб в Ржевском районе был поселок Ильченко. Даже его название напрямую связано с героическими событиями Ржевской битвы. 29 ноября 1942 года во время сражения подо Ржевом воины 158-й стрелковой дивизии вступили в бой с фашистскими танками. В этом сражении погиб командир артиллерийского дивизиона майор Ильченко Григорий. Артдивизион под его командованием на Калининском фронте нанес значительный урон живой силе и технике противника. Пояснительная записка из Подольского архива, составленная командиром полка Кириченко для предоставления к награде Г.Т. Ильченко, свидетельствует: “Майор Ильченко — бесстрашный воин-командир. Под шквальным огнем противника сохранял хладнокровие, умело организовывал взаимодействие с пехотным подразделением, удачно направлял мощь артиллерийского огня по вражеским позициям. В результате умелых и решительных действий командира и его бойцов были освобождены населенные пункты: Дубовик, Плоты, Сухуша, Трушково, Зайцево, превращенные немцами в сильно укрепленные населенные пункты”. Личным примером Г.Т. Ильченко увлекал бойцов и командиров на выполнение поставленной задачи. 29 ноября 1942 года при отражении контратаки пехоты и танков противника у деревни Зайцево расчет противотанкового орудия, находящегося вблизи наблюдательного пункта, погиб при взрыве вражеского снаряда. Тогда майор Ильченко, невзирая на шквал огня, встал у орудия и прямой наводкой стал вести огонь по танкам и пехоте немцев. Контратака была отбита, но от осколков вражеского снаряда отважный воин погиб. За этот подвиг майор Ильченко Г.Т. был награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно. Он был похоронен в братской могиле в деревне Сухуша.
В 1969 году указом президиума ВС РСФСР населенный пункт при центральной усадьбе совхоза “Возрождение” переименован в поселок Ильченко.
Находится Ильченко как раз там, в Овсянниковском углу. Условно, конечно, потому что угол сохранился только на военных картах, да и деревни многие канули в лету, порой даже названий не осталось.
Деревни Овсянниковского угла Сергей Александрович помнит. Черново существовало, но уже умирало. Там жило несколько пожилых людей, вся молодежь разъехалась. Усово было (эта деревня существует и сейчас), а вот про Овсянниково ничего неизвестно. Таких деревень, от которых остались одни воспоминания, в окрестностях было немало. В поле прямоугольники, заросшие сиренью, кустарником, говорили о том, что раньше здесь была деревня. Кое-где сохранились на дорогах указатели с названиями. А вели дороги к полям с островками бывших огородов, заросшими сиренью. Даже труб от изб не осталось. “Бабушка выходила туда, — вспоминает Сергей Александрович, — находила хорошие кустики смородины, малины и пересаживала на свой огород. Многие жители деревень так делали”.
— Окончание посевной — это был большой праздник, устраивали его, как правило, на поле, — рассказывает Сергей Александрович. — И в поле хорошо видны были эти островки буйно разросшейся сирени. Почему-то там она была особенно пышная, яркая и ароматная.
Бои за окрестные ржевские деревушки в школе на уроках истории тогда не изучали, впрочем, как и сейчас. Изучали бои за Ржев. Знали, какими они были кровопролитными. А вот сколько солдат полегло под канувшими в лету Овсянниковыми и прочими деревушками, от которых и названий-то не осталось — не знали. Только квадраты огородов напоминают: тут жили люди, тут кипела жизнь, а теперь выросшая на солдатской крови буйным цветом цветет в мае сирень.
В окрестностях поселка корчевали лес под поля. Пулями, патронами и снарядами усеяно было все вокруг. Находили и очень много оружия: автоматов, винтовок, деталей от более крупных орудий. Было много крупных боеприпасов, часто неразорвавшихся. Тогда вызывали саперов, которые обезвреживали их. Если было возможно, снаряды вывозили, а порой взрывали на месте. Эти ситуации происходили так часто, что стали привычными для жителей окрестных поселков и деревень и не вызывали ни удивления, ни страха.
Конечно, мальчишки не могли пройти мимо оружия. Все разбирались в оружии, могли отличить не только советское от немецкого, но и знали каждую модель и ее отличия от других.
Пока учились в школе, таскали тайком от родителей оружие, делали обрезы. “Немецкие автоматы и пистолеты были в гораздо лучшем состоянии, чем наши, и ценились больше, — вспоминает Сергей Александрович. — Патроны немецкие были в коробках, так в упаковках их и находили, а наши все россыпью”.
О торговле военными находками или их коллекционировании речи тогда не было. Все использовали для личных нужд. Мальчишки — для развлечения, взрослые — для охоты, рыбалки. В то время считалось нормальным, что подросток мог сесть за руль трактора. Мальчишки, когда была возможность, прицепляли к трактору телегу и выезжали в поля или в леса. Набирали целые телеги патронов. Потом ссыпали в бочку и на костер. Патроны взрывались. Особенно ценились трассирующие — не только шумно, но и красиво. Элементарные правила техники безопасности знали — патроны ссыпали в бочку, а не просто в огонь, чтобы не пораниться. Но серьезно об опасности никто не задумывался. Случай, когда подросток подорвался на боеприпасе, Сергей Александрович помнит только один, но и этого хватило: мальчишки попритихли, да и родители стали строже следить за их приключениями.
Сергей Александрович вспоминает, что километрах в десяти от Ильченко находился Харинский лес — очень ягодный и грибной. Жители всех окрестных деревень ходили туда за урожаем. В этом лесу было огромное количество окопов и блиндажей. Следов войны было огромное количество. А в противоположной стороне недалеко от деревни Усово из болота торчала башня танка. Подойти к нему можно было только зимой — летом было не добраться по болотной топи. Часто находили лафеты от пушек.
Нередко встречались черепа и кости. К ним относились как к обычному явлению, даже не удивлялись. Однажды мальчишки вышли на поляну, а там скелеты практически целые, порядка 12 человек, видимо, взрывом накрыло. Так и лежали вместе на полянке. Дети тогда не понимали святости и важности этих останков. Если находили капсулы с именами солдат, отдавали их в военкомат. Но уже тогда их находили немного, а зачастую в медальонах не сохранялись листочки с данными. Многие медальоны были повреждены, содержимое было не прочитать. “Жалко, что не было тогда поисковых отрядов, — говорит Сергей Александрович. — Столько можно было бы восстановить! В то время современные технологии, возможно, помогли бы восстановить имена солдат, погибших подо Ржевом. А сейчас это уже утеряно безвозвратно”.
Найденные останки солдат, чьи имена были установлены, подхоранивали в Погорелки. Там была большая братская могила.
Недалеко находилась деревня Кокошкино. Там в День победы проходили массовые гуляния. Собирались жители всех окрестных деревень, нарядные. Была праздничная ярмарка, митинг на воинском захоронении, приезжали артисты из Ржева, Калинина.
О боях подо Ржевом рассказывали очень редко. В селе были, конечно, фронтовики, но все они воевали на других фронтах. Да и вообще, о войне тогда говорили не часто.
Были те, кто пережил оккупацию. Один из них вспоминал, как отступали фашисты — бросали все на своем пути (может, этим и объясняются упакованные в ящики патроны и промасленное новенькое оружие, которое находили мальчишки). Бросили даже мотоцикл. Отец этого жителя тут же прибрал его и долго еще пользовался качественным и удобным трофеем.
Не столь оптимистичным было воспоминание одного из участников ржевского наступления, которое Сергей услышал на митинге 9 Мая. Наступали в Ржеве. Надо было взять высокий волжский берег, на котором укрепились немцы. Назад — нельзя, на волжском люду как на ладони, сразу расстреляют. А вперед — по трупам, в несколько рядов покрывавшим берег и подъем. Так по трупам и наступали.
Ближе к окончанию школы ребята перестали так интересоваться оружием, патронами и прочими военными вещами — стали старше, стали больше осознавать опасность, да и пришло понимание, что это не развлечения.
Сергей Александрович и сейчас время от времени бывает в тех местах — там похоронены родственники. Сначала прямоугольники сирени были в поле, потом начали расти деревья, и среди залесков — сирень. А теперь в лесу сиреневые поляны. Природа скрывает шрамы и заживляет раны. Но сколько еще осколков в теле земли, сколько солдатских косточек ждут упокоения…
Сотни поисковых отрядов ежегодно несут вахту подо Ржевом. И каждый год воинские захоронения пополняются сотнями останков. Лишь единицы из них обретают имена, остальные так и остаются безымянными. Низкий им поклон, неизвестным героям, навсегда оставшимся в ржевских полях и деревеньках. Деревеньках, подобно людям, погибших в боях.
